Долго будет Карелия сниться... Часть 2. Кирилло-Белозерский монастырь, продолжение.

 

 Часть 2. Кирилло-Белозерский монастырь, продолжение. Второй день путешествия.

На следующий день позавтракали наскоро: не терпелось побыстрее попасть внутрь крепости.

В 1397 году монах московского Симонова монастыря Кирилл Белозерский вырыл на берегу Сиверского озера пещеру, с которой началась история будущей обители. Его спутник Ферапонт Белозерский впоследствии основал неподалёку Ферапонтов монастырь. Звучит как погоняло из воровского мира: Кирилл Белозерский, Ферапонт Белозерский, не хватает только Николы Питерского... Кирилл происходил из боярского рода Вельяминовых и был заметной фигурой в политической жизни Руси. Известны его послания сыновьям Дмитрия Донского, проникнутые идеей централизованного государства. В 1427 году Преподобный Кирилл умирает, оставляя духовное завещание князю Андрею Можайскому с просьбой сохранить монастырь и закрепить за ним купленные земли. В 1547 году Кирилл был канонизирован в святые православной церкви.  Кирилл же и был первым паханом игуменом обители и крышевал заведовал братву братией на протяжении 30 лет. Монастырь строился постепенно - сначала на озерном берегу был поставлен небольшой Успенский, затем в XVI в. к нему был пристроен малый Ивановский монастырь и в XVII в. построены мощные оборонительные стены. Кирилло-Белозерский монастырь на протяжении XV-XVIII вв. был центром православия, культуры и хозяйственного освоения в регионе (одна из крупнейших феодальных вотчин, в начале XVIII в. - 21 000 душ крепостных крестьян в 16 уездах). В монастырской библиотеке к XVII веку уже насчитывалось 2092 рукописи, среди которых – древнейший список «Задонщины», летописные своды XV-XVI веков. В монастыре складывались свои распевы духовных песнопений, работали талантливые иконописцы, резчики и другие мастера. Монастырь имел свое подворье в Московском кремле, а также в ряде других русских городов; к нему приписывались захиревшие окрестный обители, как Нило-Сорская. В годы расцвета монастырь был богатым землевладельцем, имевшим также соляные и рыбные промыслы. Он не раз помогал государству денежными средствами и имуществом. 

Кроме того, в историю он вошел как русская крепость, выдержавшая натиск врагов в 1612 г. и как политическая тюрьма (самые важные заключенные - боярин В. Косой-Патрикеев, воевода князь Воротынский – герой Казанского похода, Касимовский царевич Симеон Бекбулатович, ученый монах Сильвестр, бояре Шереметьевы, И.П. Шуйский, митрополит Московский Иоасаф Скрипицын, низложенный патриарх Никон). Особое место обитель занимала и в истории московского правящего дома Рюриковичей: именно здесь недавно ослепленный Дмитрием Шемякой Василий II был освобожден от крестного целования, что открыло ему путь к возвращению трона, Иван III и его жена молились о даровании наследника (будущего Василия III), пострижниками монастыря стали сами государи Иван III и Иван IV. Трижды побывав в Кирилловом монастыре, Иван Васильевич IV, по кличке "Грозный", высказал желание постричься в нем в монахи, и перед смертью принял постриг от монаха Кирилло-Белозерского монастыря на подворье в Москве.

В 1612 году обители пришлось пережить три нападения поляков. Осаждали разбойники ее и в 1613 году. Все атаки были отбиты, но победу Кирилло-Белозерский монастырь купил дорогой ценой: погибло 260 защитников крепости, были убиты 800 монастырских крестьян с женами и детьми. И это не говоря об имущественных потерях. Голод, холод, оскудение стали уделом обители на несколько последующих лет.

В июне 1648 года в стенах Кирилло-Белозерского монастыря укрывался от московского восстания боярин Борис Иванович Морозов – воспитатель и родственник царя Алексея Михайловича. Царь писал монахам: «Если убережете, я вас пожалую так, чего от зачала света такой милости не видели». Подозреваю, что историки публикуют только конец фразы, а начинаться она должна была словами: «Если не убережете, я вас ...", иначе какой же это самодержец? В итоге за спасение Морозова настоятели монастыря получили сан архимандрита, а обитель – средства на возведение новых крепостных стен: царь пожертвовал 45 000 рублей, а еще 5 000 дал боярин Морозов. 

По инициативе тогдашнего настоятеля Кирилло-Белозерского монастыря архимандрита Иринарха в 1715 году царь Пётр издал указ о возобновлении Валаамского монастыря. С 1716 по 1720 год Валаамская обитель была приписана к Кирилло-Белозерскому монастырю и возрождалась на его средства, трудами и заботами его братии.

На фото: Троицкие ворота, через которые въезжали на Тюремный двор. Часть стены между Косой и Белозерской башнями, построенная между 1663-1667 годами, имеет в нижнем ярусе большие сводчатые палаты, чередующиеся местами с сенями, маленькими тесными кладовками и отхожими местами. Со стороны монастыря окна палат украшены кирпичными наличниками, в проемах сохранились деревянные колоды. Позднее в этой части стены и устроили монастырскую тюрьму. 

Первые крепостные укрепления вокруг монастыря соорудили в шестнадцатом столетии: «А ограда круг большово монастыря каменна з башнями», ‒ так начинается опись отстроенных к 1601 году первых каменных стен монастыря. Имена мастеров, возводивших крупнейшую на севере Руси и вторую после Вологды каменную крепость, остались неизвестны. Документы сохранили некоторую информацию лишь об организаторе строительства ‒ старце Леониде Ширшове.

В 1653 году на деньги царя (в прочим, это наши с вами деньги, они получены тираном за счёт нещадной эксплуатации трудового народа, наших с вами предков) и боярина Морозова в монастыре началось грандиозное строительство второго кольца монастырских оборонительных укреплений. Первоначально для руководства работами в монастырь был отправлен «горододелец дворянин» Антон Алексеевич Грановский (француз Жан де Грон), который планировал возведение укреплений бастионного типа. Но монастырские власти не одобрили проекта Грановского и ходатайствовали в Москву о другом проекте. В августе того же года из Москвы пришло разрешение изменить проект и строить так, как просили монастырские власти. В феврале 1654 года монастырские каменщики Троице-Сергиева монастыря Кирилл Серков и Семен Шам были отправлены в Кириллов монастырь, а уже весной они приступили к возведению  новой крепости.  Ее строительство продолжалось около 30 лет (до 1680 года). Подмастерья каменных дел Кирилл Серков и Семен Шам создали одну из сильнейших крепостей Русского государства. Недаром патриарх Никон, говоря о русских монастырях, причислял Кириллов монастырь к трём «великим царским крепостям».  Стены «Нового города» окружили монастырь с трех сторон и включили в себя 6 башен – 4 угловые и 2 воротные. Длина стен составила 2 км, высота – почти 11 метров, толщина – 7 метров, высота башен со шпилем достигла 60 метров. Новые стены охватили более обширную территорию, чем стены XVI века, под их защитой оказались гостиный, конюшенный и другие дворы. Общей стеной  были укрыты и объединены Большой Успенский и Малый Иоанновский монастыри: вдвоём обороняться легче, чем врозь. Благодаря постройке Нового города Кирилло-Белозерский монастырь стал одним из самых крупных монастырей в Европе и самой мощной крепостью на Русском Севере того времени. Его площадь составила 12 га. Старые стены сохранили защитные функции лишь со стороны озера, напольная часть прежних крепостных стен оказалась внутри монастыря и потеряла всякое боевое значение. 

На фото внизу - постройки Большого Успенского монастыря, которые стоят с такой плотностью, что на первый взгляд сливаются в одно целое. Между тем, по вышестоящей фотографии разобраться в зданиях монастыря проще всего. Большое здание с темным каскадным куполом справа - церковь введения во храм Пресвятой Богородицы (1519 года, гораздо лучше смотрится со стороны Сиверского озера). Левее - соборная колокольня (1761 года). Левее, вплотную к колокольне - церковь Гавриила Архангела (1534). Рядом с ней, в строительных лесах - "великая церковь", древнейшее здание монастыря, - собор Успения Богородицы 1497 года с зелёным куполом чрезвычайно украинского вида. Собор за долгие годы своего существования успел обрасти сразу несколькими пристройками. Самая маленькая, красная, с серебристым куполом "а-ля лемех" - церковь Владимира Равноапостольного (1554). Рядом с ней, слегка прикрытая деревьями, церковь Епифания Кипрского (1645). За ней (не видно на фото) - относительно новая церковь Кирилла Белозерского (1780 года - не стой она на территории заповедника, при советах снесли бы и не заметили).

Вообще же концентрация церквей здесь совершенно исключительная, встречается такое очень редко. И почти все церкви Старого города уместились на этой фотографии!

Успенский Собор открыл череду каменных построек, он был в этом плане одним из первых в северной части Руси. Начало каменного строительства в обители относится к 1496 году, когда «почали ставити церковь каменную Успения Богородицы, а поставили в 5 месяцев, а стало в 250 рублёв, а мастеров белостенщиков 20, а большой мастер Прохор Ростовский». За основное направление возведения церкви архитекторами были взяты московские традиции знаменитых по всей стране памятников и зданий. Внутреннему содержимому церкви была присуща ступенчатость, которая очень выразительно была подчеркнута зодчими снаружи.

Местный летописец назвал собор «великой церковью», и не случайно: главный храм Кирилловой обители превзошёл по своим размерам соборы главнейших московских монастырей. Одновременно для собора был создан четырехъярусный иконостас, который, подобно собору, был одним из самых больших на Руси и почти полностью сохранился до наших дней (утрачено две иконы). В 1641 году собор был расписан. «Расписывали иконное стенное письмо, ‒ как гласит текст летописной надписи на стенах собора, ‒ Любим Агиев с товарищи». Любим Агиев (в другом варианте – Агеев), городовой царский мастер из Костромы, был одним из лучших мастеров-стенописцев середины XVII века. Он упоминается в числе четырёх самых высокооплачиваемых иконописцев-знаменщиков, принимавших участие в создании росписей Успенского собора Московского Кремля.

В истории архитектуры Успенский собор занимает видное место, входя вместе с соборами Спасо-Каменного и Ферапонтова монастырей в группу первых каменных построек Белозерского края, положивших начало монументальному строительству на русском Севере.

В сравнении с предшествующими ему соборами Ферапонтова и Спасо-Каменного монастыря Успенский собор наделен целым рядом своеобразных черт, проявляющихся в масштабе, пропорциях, объемно-про­странственной композиции и деталях. Большинство из них остались индивидуально-присущими Успенскому собору, другие оказали некоторое воздействие на последующие памятники кирилловского зодчества.

Оценить красоту и величие древнерусского искусства в Успенском соборе и одновременно помолиться теперь стало возможным благодаря подписанию в 2014 году договора о совместной деятельности между монастырём и музеем. Причём первое богослужение состоялось 22 июня 2014 года, в день памяти преподобного Кирилла Белозерского, после долгого перерыва, затянувшегося на девять десятилетий (с 1924 г. в храме не было богослужений). Но напомню: на момент путешествия на дворе стоял только 2012 год и храм был в строительных лесах.

Церковь Кирилла в Кирилло-Белозерском монастыре - это маленькая церковь-придел, располагается неподалеку от Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря. Причиной появления церкви Кирилла в 1585 году считают волю царя Ивана Грозного. В своем письме он выразил возмущение, что над могилой преподобного Кирилла нет храма, в то время как над местом, где покоится князь Воротынский - есть. Первый ее вариант был похож на церковь Владимира и просуществовал до 1782 года. К тому времени, обветшалая и потрескавшаяся церковь требовала полной реконструкции, поэтому ее разобрали для строительства новой. Второй вариант церкви Кирилла был построен в 1825 году из более прочных материалов. Ее архитектурный стиль напоминает позднее барокко и существенно отличается от соседних церквей. Справа на фото - апсиды Успенского собора.

Настоятельский корпус ещё более нескромный, чем в Псково-Печерском монастыре, поэтому его я снимать не стал. 

Больничная церковь преподобного Евфимия — единственный шатровый храм в Кирилло-Белозерской обители. Построена церковь была в 1646 году. Именно она служила домовым храмом Патриарху Никону, заточенному в Кирилловском монастыре с 1676-го по 1681 год.

В Кирилло-Белозерской обители Патриарха содержали гораздо строже, чем в Ферапонтове. Из корпуса, отведенного ему (он был деревянным и не сохранился), его выпускали только в близлежащую Евфимиевскую церковь («в кельи бо пребысть, неисходно кроме церковныя службы»). Но и в церкви за Никоном должны были следить, чтобы «он стоял с молчанием и чтобы мятежу церковнаго от него не было».

Прообразом Евфимиевской церкви стала Церковь Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевой Лавре. Об этих двух деятелях мы ещё поговорим на Соловках. Рядом построена небольшая трапезная и колокольня в псковском стиле. Церковь Евфимия Великого стала последним культовым сооружением, которое было построено в Большом Успенском монастыре. Храм имеет небольшой размер, находится в южной части Успенского монастыря. С Большими Больничными палатами храм соединяется небольшим проходом.

Настало время дать немного больше информации об основателе монастыря. В 1547 году, как я уже писал в начале, Кирилл был канонизирован в святые православной церкви. Заметьте, это ещё в середине 16-го века, год венчания на царство Ивана Грозного, значит, было за что!  Сейчас - другое дело, кого попало канонизируют. Достаточно вспомнить Николая Романова по прозвищу "Николай Кровавый", проср...вшего Великую Россию. Преподобный Кирилл - личность действительно выдающаяся, о нём одной строки из Википедии в начале сегодняшнего рассказа маловато будет...  

А на фото - Поваренные кельи 16 века. Как следует из названия, это - специальное хозяйственное помещение для приготовления пищи в монастыре, в прочим, тут же, в ледниках, хранили и продукты.

Изначально, в 1397 году, у преподобного Кирилла, устроителя будущего монастыря (второго, к слову, по значимости и богатству после Троице-Сергиевой Лавры к 1764 году), и в мыслях не было разворачивать в этих местах масштабное строительство, а уж тем паче превращать обитель в неприступную крепость.

 Уроженец Москвы, преподобный Кирилл с младых ногтей не чувствовал влечения к мирской жизни и уже с юных лет лелеял мечту когда-нибудь, по благоволению Божьему, оставить этот мир и стать послушником монастыря – что и случилось с ним в возрасте 30 лет. На протяжении последующих 30 лет, став иноком Симонова монастыря, Кирилл прошёл через весь чин монашеского послушания, пользуясь громадным почитанием как братии, так и мирян, и, в итоге, был возведен на место архимандрита монастыря, чем весьма тяготился в силу природной скромности, склонности к уединению и безмолвию. 

Добродетельная жизнь преподобного Кирилла постепенно стала широко известна за стенами обители, не иссякал поток просящих у него совета и благословения, что крайне смущало смиренный дух его. Не выдержав бремени мирской славы, вскоре он отказался от руководящей должности, вновь уединившись в своей келье. В молитвах своих он просил Богоматерь указать ему место, где бы он мог укрыться от молвы людской и в невозмутимой тишине совершать своё спасение.

 Однажды поздно вечером, по обыкновению читая акафист Пресвятой Богородице, услышал он Её голос: ”Кирилл, иди на Бело озеро, там уготовано мною место, где ты можешь спастись”. В то же время в ночной тьме заблистал свет, и взору его предстала сияющая картина северной природы – никогда еще не виданные им широкие воды и мрачный сосновый бор, шумящий на берегу. От гласа и видения наполнилось сердце его радостью, а душа – решимостью. И вскоре он покинул Симонов монастырь, направившись в глухую и малолюдную Белозерскую страну, взяв себе в спутники инока Ферапонта – будущего основателя ныне знаменитого на весь мир Ферапонтова монастыря, хранящего в своих древних стенах живописное чудо кисти изографа Дионисия. 

 Дойдя до берега Сиверского озера, преподобный Кирилл узнал место, на которое в видении указала ему Богородица, и именно здесь было решено поселиться, для начала установив деревянный молитвенный крест и обустроив землянку. Было это в 1397 году. Преподобному Кириллу к тому времени уже исполнилось 60 лет. Жизнь никогда не поздно начинать с чистого листа.

Спустя несколько месяцев, после ухода Ферапонта, Кирилл остался в полном одиночестве – сбылась его многолетняя мечта, и ничто не омрачало этого самодостаточного уединения до поры до времени. (Стоило ли брать спутника и терпеть его несколько месяцев, если ты стремишься к одиночеству?) Но вскоре люди вновь отыскали его – два местных крестьянина и три инока Симонова монастыря, из которого в своё время ушел Кирилл, пришли к преподобному, составив ему благодарную компанию и оказав существенную помощь, ибо в одиночку с силами природы человеку бороться-таки невозможно.

 В те времена любой желающий, в одиночку, или со-товарищи, мог беспрепятственно уйти в леса и селиться на свободных землях, не имевших хозяина, обустроив себе жилище. Когда около отшельников собиралось несколько человек, возникала потребность в строительстве церквей и келий. В этом случае за разрешением на право владения территорией шли к князю, а за благословением на возведение и освящение храма – к местному священнику. После получения соответствующих документов обитель считалась основанной.

 Первая деревянная Успенская церковь была срублена в 1397 году. Часть братских келий была также деревянной, но некоторые иноки, по примеру преподобного Кирилла, жили в землянках, выкопанных в склонах прибрежных холмов. 

 В Белозерской обители был введен общежительный устав. В церкви никто не смел беседовать, и никто не должен был выходить из неё прежде окончания службы. За трапезу садились также каждый на своём месте и в трапезе была тишина. В пищу предлагались всего три кушанья. Весьма строго заповедовал преподобный, чтобы ни при нём, ни после него хмельных напитков не только не пили, но и не держали в обители. После трапезы каждый молча шёл в свою келию, не заходя к другому. Никто не смел получать писем, ни подарков без ведома преподобного, к нему приносили нераспечатанные письма, без его благословения и не писали писем. 

В монастыре был принят обет нестяжания. Деньги хранились в монастырской казне, и ни у кого не было никакой собственности. 

Даже пить воду ходили в трапезу, в келье же ничего не держали, кроме икон и книг, и она никогда не запиралась, по примеру Афонских общежительных монастырей. 

Правило общежития запрещало докучать мирянам просьбами о подаянии. В силу необходимости раз в год ученик Антоний отправлялся в город закупать всё необходимое для братии и нужное для обители. В прочее время монастырский устав запрещал кому бы то ни было выходить из обители. Мирская молва не доходила до иноков, а между собою они обменивались лишь словами из Священного писания, суетные речи были им чужды помимо запрещения. 

Буква устава строго соблюдалась на протяжении тридцати лет, в течение которых Кирилл занимал должность игумена основанного им монастыря. После его ухода из жизни в 1427 году и смены руководства, уже под другим началом, вышли послабления, сначала помаленьку, а затем и по полной программе – от пожертвований перестали отказываться, хозяйственная жизнь монастыря вышла далеко за пределы его территории, да и сама территория неузнаваемо преобразилась за несколько веков.

Если кто-то из моих читателей думает, что я злоупотребляю вниманием и даю слишком много текста, то приведу лишь один пример монографии графа Павла Шереметьева, вышедшей в 1902 году под названием "Зимняя поездка в Белозерский край". Она посвящена графу Алексею Алексеевичу Бобринскому и содержит 177 страниц мелкого шрифта. Чтобы вам понять, о чём можно столько написать, приведу лишь 2 отрывка, первый - из вступительной части, второй - из основной:

 "Годъ съ неболшимъ назадъ, на святкахъ, направились мы вдвоемъ съ Графомъ А. А. Бобринскимъ къ пределамъ В'Ьлаго озера. Цель поездки была охотничья. Попутно намеревались мы чередовать охоту съ разведываниемъ поместной старины. Неудачная охота содействовала второй цели нашей. Мы пробыли две недели въ Кирилловскомъ уезде Новгородской губернии, большею частью вблизи Ферапонтова монастыря и недалеко отъ Кирилло-Белозерскаго"... 

"Мы выехали изъ Москвы 21 декабря 1900 года. Поездъ отошелъ въ полночь. Позади остался вокзалъ Ярославской железной дороги съ его неуклюжими колоннами изъ лабрадора, некстати связанными съ беднымъ потолкомъ станции, талантливыми картинами Коровина изъ жизни русскаго севера, потерянными въ грязныхъ залахъ и портретомъ строителя Архангельской дороги, работы Цорна. Осталась позади и Москва съ недавней сутолокой только что закончившагося губернскаго земскаго собрания. Мы удобно поместились въ большомъ отделении и проспали до утра, проснувшись передъ самымъ Ярославлемъ... Дорога прошла быстро. Мы читали, завтракали, спали, опять читали газеты и только что, и весьма кстати, вышедшую «Озерную область», третий томъ, издающейся подъ редакцией П. П. Семенова, В. И. Ламанскаго и В. П. Семенова, «России». Незаметно подошли къ последней большой станции передъ Вологдой — Грязовецъ, а черезъ часъ были въ Вологде, садились на извощика (сохранена орфография автора) и мчались въ гостинницу «Золотой Якорь», по заверению извощика, лучшую въ городе. Комнаты не оказалось, а должна была освободиться только после десяти часовъ вечера. Пока внесли вещи внизъ, въ грязный номеръ. Кое-какъ отмывшись, пошли обедать. Въ общей столовой сидела целая компания молодыхъ людей, частью студентовъ. Повидимому, они заседали уже давно и были на взводе. Служитель говорилъ, что они постоянно такую жизнь ведутъ, когда приезжаютъ съ работы. Ихъ было человекъ восемь. Ихъ громкий разговоръ привлекъ наше внимание. Къ тому же никого другого въ столовой не было. Одинъ въ черномъ платье и белой рубашке съ воротничками, подстриженный, съ pince-nez на носу, и вероятнымъ налетомъ марксизма и более другихъ пьяный, остальные менее нарядные. До насъ долетали звуки. Послышались слова: накопление. Очевидно шелъ теоретический разговоръ о капитализме. При нашемъ приходе общий разговоръ прекратился и перешелъ въ болтовню, среди которой раздавались иногда даже короткия немецкия фразы съ дурнымъ произношениемъ. Кто-то, наливъ водки, передъ темъ, чтобы выпить, брякнулъ: Иже въ девятый часъ насъ ради.... и опрокинулъ рюмку. Подали счетъ, который былъ громко прочитанъ. Тутъ была водка, потомъ борщъ, битки, пиво, опять водка, чай, селедка, еще водка.... квасъ. На подоконнике мраморный Александръ I гляделъ, улыбаясь, на это юное общество...". Аналогии с современными нравами проводить не буду, сами видите. Но суть не в этом, а в объёме рассказа: 177 страниц!!! Так что я на этом фоне - пример лаконичности.

Кого заинтересовало и ежели кто хочет прочитать всю монографию, даю ссылку в инете:

https://www.booksite.ru/fulltext/orthodox/zimnyapoezdka/text.pdf

А на фото - ограда Нового города. Мы по ней ещё прогуляемся.

Слева направо - архимандричьи кельи (1648 г.), колокольня, Введенский храм (отсюда видна только часть главы с крестом) с трапезной палатой (1519 г.), поварня (16 век).

О том, почему монастыри превращались в крепости, надо поговорить особенно подробно. Одной из самых понятных причин является то, что в монастырях было немало богатств, и их надо было защищать. А обороняться было от кого - после Смутного времени еще многие десятилетия по Руси бродили разбойные шайки из соплеменников, которые так и не смогли перейти к мирной жизни. У старых разбойников и бойцов родились дети, появились преемники по ремеслу - а разбойная жизнь все никак не прекращалась. Последним отголоском Смуты стало восстание казаков Степана Разина, которые переняли буйные и разбойные традиции от предшественников, громивших свою страну в годы Смуты, и все это было усилено хаосом в головах, порожденным церковным расколом. В общем, времена были неспокойные, а полиционеров с Росгвардией еще не придумали, и потому крепостные стены нужны были почти каждому монастырю, даже далеко на севере.

   Бойницы расположены регулярным порядком. Узкие смотрят вдаль, есть еще под ними бойницы поменьше, она направлены под углом вниз к основанию стены.

Вторая причина куда менее известна, но она не менее важна. Многие монастыри почти сразу начинали использоваться Москвой для контроля над окраинами государства. Особенно важно было контролировать водные пути. Кириллов как раз стоял возле важного торгового пути на реке Шексне. Поэтому православные монастыри наполнялись монахами-воинами, которые, при случае, могли вспомнить свои старые навыки, и привести к покорности тех, кого надо было. Один местный священник нам открыто сказал, что монахи в смутные времена все были воинами. Это вполне логично - монастырь укреплялся Иваном Третьим сразу после захвата Новгорода, на враждебной Москве новгородской земле. Здесь просматривается некая аналогия с рыцарскими военными орденами на Западе.

Это мы уже на стене Нового Города. Есть возможность пощупать древнюю военную технику 

и пообщаться с ветеранами сражений 16-17 веков. Лёгок, кстати, ветеран на помине про рыцарские ордена. Выставка в Вологодской башне. 

Трудно без АКМа сражаться с профессиональными воинами, но эффекта неожиданности ещё никто не отменял:

Угадайте, что в данной ситуации по законам жанра последует? Правильно, удар ногой в пах. Только вот кто успеет первым?

Подержал в руках холодное оружие.

Жена и тут не может пройти мимо: должен же кто-то поставить лучнику руку для правильного прицела и объяснить все тонкости этого непростого ремесла. 

 

Хват двуручного меча у этого рыцаря в корне неправильный.

И копьё он тоже не правильно держит. Господи! И как я с ней живу?

Впору на стены лезть. 

С них хорошо видно примыкание стены Старого города к стене Нового.

Конструкция скамеек позволяет менять на 180 градусов положение туловища и угол обзора.

Виды с крепостной стены:

Справа: церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи с приделом прп. Кирилла Белозерского - соборный храм будущего, возникший позднее Ивановского "меньшого" или "горнего" монастыря - был построен в 1531-1534 годах на вклад великого князя Василия III. Посвящение престолов храма Иоанну Предтече - ангелу Ивана Грозного и преп. Кириллу связывает его строительство с рождением у Василия III в 1530 году наследника престола и с поездкой в 1528 году великого князя с Еленой Глинской в Кириллов монастырь на богомолье. Церковь Иоанна Предтечи возводилась практически одновременно с другим храмом Кирилло-Белозерского монастыря - во имя Архангела Гавриила. Весьма вероятно, что строительство обоих зданий осуществлялось одной артелью мастеров, предположительно - ростовцев.

 

Вот это я понимаю: пушка так пушка. Не то, что предыдущие пукалки.

На территории Нового города - макеты лодок древних шумеров или египтян и затейливые деревянные объекты, о назначении которых можно только догадываться.

А может, полинезийцев?

Вроде муравьи. Или кузнечики-сверчки. Но почему в таком прикиде?

Это не реклама, просто для сведения позвольте скаламбурить, что если очень голодны, то оно тут есть, но лучше тут не есть: цены заоблачные.

Башни вчера уже все показал, повторяться не буду. Только покажу их изнутри, из крепости:

Казенная палата – один из интереснейших памятников архитектуры на территории Кирилло-Белозерского музея-заповедника. История палаты восходит к 1523 году, когда рядом с главным входом  на территорию монастыря – Святыми вратами построили Казенную келью – здание для хранения монастырской казны.

 Первоначально Казенная келья представляла собой небольшое квадратное здание, вплотную примыкавшее к западной стороне Святых ворот. Около 1572 года к зданию пристроили более крупный корпус – вытянутую, прямоугольную в плане постройку. В конце XVI века здание Казенной палаты было расширено к западу. По стенам палаты, чередуясь с окнами, располагались два ряда ниш, предназначенных для хранения монастырского имущества. Единственным украшением фасадов палаты служила проходившая по верху стен полоса узорчатой кладки, напоминавшая узорные пояса главного монастырского храма – Успенского собора.    

Во второй половине XVII века над палатой выстроили каменное сушило – помещение складского назначения. При этом весь северный фасад Казенной палаты закрыли массивным кирпичным контрфорсом, прорезанным большими арочными проемами напротив окон палаты. Главный северный фасад памятника украшен богатыми по декору, сгруппированными по два окна с красивыми наличниками красного цвета, над которыми помещены небольшие круглые окна.

Они же, вид со двора:

Бывая в старой части городов Европы, всегда ищу Ратуши: обычно это самые красивые гражданские здания в городе. Но наши Казённые палаты ничуть не проигрывают им по красоте.

Обратите внимание на декоративное убранство экстерьера Казённых палат, точнее, Сушила: окна не чета современным скучным прямоугольникам пластика, окаймлены полуколоннами, завершающимися декоративными полукружьями. А бегунец внизу, вспомнили предыдущее путешествие? Да, Псковская архитектурная школа.

Святые ворота с надвратной церковью Иоанна Лествичника Кирилло-Белозерского монастыря были построены в XVI веке. Врата возвели в 1523, а церковь в 1572 году. Они состоят из двух пролетов: более широкого – для проезда и более узкого – для прохода. Стены и своды покрыты фресковой росписью. Как свидетельствует надпись на правой стороне меньшего пролета, роспись была исполнена в 1585 году.

Церковь прп. Иоанна Лествичника над Святыми вратами сооружена в 1569-1572 годах на вклад царевичей Ивана и Федора – сыновей Ивана Грозного. Поэтому ее главный престол и придел были освящены во имя тезоименитых царевичам святых прп. Иоанна Лествичника и вмч. Феодора Стратилата. Небольшой придел вмч. Феодора Стратилата размещен в юго–восточном углу храма. 

Здание очень гармонично по пропорциям, и, несомненно, принадлежит руке опытного церковного строителя. Возможно, это последняя работа для XVI века приезжего архитектора. Позднее, вплоть до XVIII века, строительство в монастыре вели почти исключительно местные каменщики.

Обратите внимание: фрески находятся на улице, а фресковая живопись очень хрупка и ранима. Достаточно сказать, что в соседнем Ферапонтове монастыре фрески Дионисия можно посмотреть только в сухую погоду, в остальное время в церковь не пускают, чтобы не превысить требуемую для их сохранности влажность воздуха. А здесь фрески - на улице!!! Поэтому я снимаю шляпу перед адским трудом реставраторов, которым время от времени приходится фрески подновлять. 

Водяные ворота с летней надвратной церковью Преображения Господня. И ворота, и церковь датируются XVI веком, но ворота были построены ранее церкви. Последняя была освящена в 1595 году. Считается, что церковь была построена местной артелью под руководством старца Леонида Ширшова. Того самого, построившего первую каменную крепость. Посмотрите, какая красота! Одно из чудес, которым можно любоваться часами. Кокошники придают вид волшебного волнеющего моря под барабанами.  (Простите, нет, конечно, такого слова в русском языке ПОКА... но слово "волнующегося" не совсем мне подходит, поэтому считаю своим правом придумывать некоторые определения, наиболее полно характеризующие объект или моё восприятие оного) Справа жёлтое здание - Домик келаря (17 век). Относится он к Большому Успенскому монастырю. Наверное кто-то подумал: ничего себе домик, монахи живут в маленьких кельях, а Его Преосвященство Келарь - в таких хоромах. Кто не в теме: келарь - заведующий монастырским столом, кладовой со съестными припасами и их отпуском на монастырскую кухню. В его обязанности входило ведение строгой отчётности поступающих и отпускаемых им предметов. На самом деле, в монастыре Домик келаря выполнял хозяйственную функцию. Весь первый этаж здания занимали кладовые, а уже на втором этаже было несколько келий, в которых могли располагаться монахи и келарь в том числе.

Опять псковско-новгородские поребрик с бегунцом в завершии барабанов, на закомарах и кокошниках: 

Колокольня в Кирилло-Белозерском монастыре была построена вологодской артелью во главе с каменщиком Спасо-Прилуцкого монастыря Фёдором Жуковым с 1757 по 1761 года на месте предшествующих ей колоколен XVI и XVII веков. С юга к колокольне примыкает Церковь Архангела Гавриила, с севера - Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы с трапезной палатой. Под колокольней проходит дорога от Водяных ворот под надвратной церковью Преображения Господня к Успенскому собору. 

Архитектурные формы характерны для церковного строительства северных провинций России середины XVIII века. В них получили своеобразное сочетание традиции русского каменного зодчества XVIII столетия и новые элементы архитектуры барокко, трактованные по-своему и часто наивно. Колокольня Кирилло-Белозерского монастыря близка как по композиции, так и по ряду деталей к колокольне Спасо-Прилуцкого монастыря. Вместе с тем, архитектурный язык памятника ещё связывает его с более древними сооружениями, составляющими ядро ансамбля, поэтому колокольня не кажется в архитектурном комплексе монастыря чуждым, диссонирующим элементом. Посчитайте, сколько этажей в колокольне.

Правильно, колокольня состоит из 4 глухих этажей, над которыми возвышается ещё один открытый. Неправда ли не дурная для середины XVIII века многоэтажка?

Колокольня играет немаловажную роль в общем силуэте монастыря. Она как бы собирает вокруг себя  остальные сооружения и создаёт в центре достаточно сильный акцент,  подчиняющий себе отдельные вертикали церквей и башен. В XVIII веке на колокольне было 26 колоколов, самый большой из них весил около 20 тонн. Колокольный звон Кириллова монастыря был слышен издалека… К сожалению,  в настоящее время на колокольне нет колоколов: их начали снимать при Петре I, когда во время Северной войны четвёртая часть монастырских колоколов (общим весом около 6,5 тонн) пошла на пополнение снаряжения армии, а годы  советской власти завершили этот процесс. Почти всё собрание монастырских звонов было уничтожено  в 1930 – 1931 годах. Из монастыря было вывезено свыше 31 тонны колокольной бронзы.

Ветряная мельница, настоящая. XIX в. Привезена из деревни Щелково Вологодской обл.

Фрагмент стены Старого города рядом с церковью Преображения:

В Кельях XVII века, которые расположены между крепостной стеной и церковью Евфимия, помещалось Духовное училище. Внутри его в обоих этажах сохранились стены и своды. Оно состояло из двух секций с сенями и кельями по их сторонам. В торце здания со стороны церкви Преображения передняя и задняя палаты нижнего этажа объединены в единое, необычно длинное помещение. Большая часть проемов в здании растесана, но со стороны крепостной ограды и больничных палат некоторые из них сохранили первоначальную арочную форму.

На этом закончу рассказ о монастыре. Пора двигаться дальше и мы продолжаем свой путь на северо-запад.