Рождество в Европе. Часть 17/3. Париж на 3 часа. Латинский квартал: термы Клюни, Сорбонна, Люксембургский сад.

 

4.01.2023г. Продолжаем прогулку по Латинскому кварталу. Это — старинный район Парижа, расположенный в центре города на левом берегу Сены вокруг известнейшего университета Сорбонна. Квартал получил своё название из-за того, что в Сорбонне преподавали латинский язык и в окрестностях жило много студентов, умеющих разговаривать на нём. 

Особняк Клюни находится в квартале от церкви Сен-Северен. По дороге видим простенькую вывеску. Сразу вспомнился самый трудолюбивый из 3-х хряков - Наф-Наф из английской народной сказки "Three Little Pigs" (Три поросёнка), которую мне мама в детстве читала. Автором сказки "Три поросёнка" в советском издании значился Сергей Михалков, который перевёл это произведение в 1936 году, "позабыв" указать, что он всего лишь переводчик. Хотя отличие от оригинала в этом переводе всё-же есть. Английские красивые имена поросят Перси, Питер и Патрик были заменены на более близкие русскому уху, по мнению Михалкова: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Ну-Ну!Отрадно видеть, что современные французы знакомы с советским переводом английской сказки. Если это не совпадение. А вообще, при переводе смысл оригинала был извращён. Это очень интересно, поэтому я изложил всё в постскриптуме.

Термы Клюни обнесли металлической сеткой, чтобы на халяву не фоткали, но для настоящих папарацци это не преграда, там всё видно и без билета в музей. Термы Клюни — руины некогда шикарного банного комплекса галло-римских терм. Они были абсолютно бесплатны для посещения и пользовались большой популярностью. Вот тут непонятка: если в 3 веке можно было бесплатно париться, то почему в веке 21 нельзя бесплатно всего лишь посмотреть? 

Термы были разрушены студентами Сорбонского университета (слава Богу, хоть здесь - не они) в 4-м веке племенами варваров. Но кое-что ещё сохранилось.

Термы Клюни входят в состав Музея Средневековья. Рядом с термами находится музей и особняк Клюни. Тёмно-коричневое современное здание на дальнем плане, абсолютно не гармонирующее с окружением - билетные кассы.

Мы туда не пошли, довольствовавшись внешним осмотром периметра комплекса. Стоит или нет посещать, советовать не могу, нам было жалко тратить время в Париже на осмотры гобеленов 15 века и развалин терм. Воображения у меня маловато, чтоб дорисовать недостающие части к руинам и представить, как это выглядело в прошлом.

С противоположной от терм стороны комплекса - особняк Клюни. Клюни - это не имя, а название аббатства. После сожжения терм варварами, руины долгое время были необитаемы, однако их прочность была такова, что в середине XIV века (спустя более тысячи лет), они послужили основанием для постройки резиденции аббата самого богатого монастыря Франции — Клюни (аббатство находилось на расстоянии в 400 км от Парижа). В конце XV века резиденцию, за которой закрепилось название "особняк Клюни", расширили и перестроили в духе поздней, «пламенеющей» готики.

После смерти Людовика XII здесь недолго проживала его вдова Мария Тюдор, позже — будущий кардинал Мазарини. В 1833 году коллекционер Александр дю Соммера разместил в особняке личное собрание редкостей Средневековья и эпохи Возрождения. После его смерти в 1843 году здание вместе со всей экспозицией выкупило государство, чтобы на её основе открыть музей Клюни.

Любоваться дворцом Клюни очень удобно из сквера Поль- Пенлеве, разбитого у его стен. 

Сквер занимает практически всю территорию площади с одноименным названием. Названа площадь в честь французского математика и политика Поля Пенлеве (1863-1933). На фото - главное здание Сорбонского университета и часть сквера. Их разделяет неширокая улица Эколь.

Площадь была первоначально создана в 1900 году и 100 лет спустя реконструирована в средневековом стиле, с соответствующим подбором растений и цветов. Скверик совсем небольшой, ещё один оазис в центре Парижа, но здесь как-то по-особенному уютно.

В 1934 году, в сквере, в непосредственной близости от университета Сорбонны был установлен памятник Мишелю де Монтеню (1533-1592), государственному деятелю и одному из самых влиятельных писателей Возрождения. Его произведение "Опыты" создало новую литературную форму, жанр эссе.

Это, наверное, самое посещаемое место в сквере. Монтень сидит, улыбаясь и закинув ногу на ногу. Считается, что если подержаться за его правую туфлю, и произнести при этом "Салют, Монтень!", желание исполнится. Слово "салют" во французском, немецком и русском языках звучит одинаково, в русский пришло из немецкого. Так что не копайтесь в словарях, смело произносите эту фразу по-русски, Монтень вас поймёт.  Студенты Сорбонны просят его в основном об одном: "Старина Монтень, помоги сдать экзамен". Все студенты одинаковы, надеются не на знания, а на чудо. Сам таким был, но чужие туфли не чистил... Обратите внимание, как отполирована туфля на ноге Монтеня.

Памятник был создан французским скульптором-монументалистом Поль Ландовски (1875-1961). Возможно его имя вам ничего и не говорит, если вы не читали мои предыдущие рассказы, но о его работах слышали все. Наиболее узнаваемыми из них являются статуя святой Женевьевы на мосту Турнель в Париже, где мы сегодня были, и статуя Иисуса Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро, Бразилия (1931 г.), где нам ещё предстоит побывать, но не сегодня. 

Последней поселилась в сквере вот эта римская волчица. Её установили здесь в 1962 году. Это  копия "капитолийской" волчицы служит напоминанием о том, что Париж и Рим города-побратимы с 1956 года.

Отворачиваюсь от Монтеня (на снимке слева внизу попала часть постамента) и вот она - Альма Матер! К сожалению, не моя... Сорбонна — один из старейших университетов Европы и мира. Учиться здесь не просто престижно. Сорбонна – это настоящий эталон, привлекающий тысячи студентов и преподавателей. 

Согласно историческим хроникам, история Сорбонны начинается в начале 13 в., когда был создан Университет Парижа. Университет составили нескольких церковных школ, работавших при монастырях и соборах на левом берегу Сены. В середине 13 в. священник Робер де Сорбонна, который служил личным духовником короля Франции Людовика IX, обратился к монарху с удивительной для того времени просьбой. Он хотел, чтобы для представителей беднейших слоев населения был создан колледж богословия, который был бы частью Университета. Колледж за несколько лет стал известен во всей Европе, а имя богослова стало нарицательным. В XVI веке учебное заведение стало именоваться в честь своего основателя — Коллеж Сорбонна, а в XVII веке это название закрепилось за всем Парижским университетом. 

Переходя улицу Эколь по этому нерегулируемому пешеходному переходу, с удивлением оборачиваюсь на требовательный звуковой сигнал приближающегося слева мотоциклиста. Он бешено сигналил снова и снова, даже скорость не сбавив перед "зеброй". Так я впервые узнал, что правила дорожного движения в Париже кардинально отличаются от всего остального мира. За мир, пожалуй, слишком громко звучит, я в Зимбабве или в Конго ещё не бывал.

Несмотря на средневековое происхождение заведения, сохранившиеся здания университета относятся к более поздним периодам. Историков искусства этот факт не особенно расстраивает, поскольку до XVII века под учебные корпуса использовали обычные строения, нисколько не заботясь об их архитектурных достоинствах. Поворотным моментом в облике комплекса стало строительство каменной часовни Святой Урсулы, ставшей центром теологического факультета. Строительство было инициировано кардиналом Ришелье, который учился в старых зданиях и не понаслышке знал об их аварийном состоянии. Кстати, в часовне находится и усыпальница Ришелье. Но к часовне трудно подобраться: она находится внутри периметра университетских зданий, а у каждого входа в Сорбонну стоит многочисленная охрана.

В XIX веке власти Парижа задумались о том, что крупнейший университет нуждается в зданиях, выполненных в едином стиле. Анри-Поль Нено, архитектор, следовавший классическим традициям, подготовил проект главного дворцового корпуса на улице Эколь, функционального и выразительного одновременно. Фасад величественного здания украшен скульптурами, символизирующими историю образования. В одной компании оказались Архимед и Декарт, Ришелье и Паскаль, не остались забытыми и деятели искусства и литературы. Стилистически фигуры повторяют образцы эпохи Возрождения.

Обсерватория Сорбонны видна издалека.

В мае 1968 года по всей Франции и некоторым странам Европы прокатилась волна студенческих беспорядков, после чего Сорбонна была реорганизована и разбита на 13 независимых университетов. Сегодня Université de Paris — бренд, собирательное название для всех этих вузов, расположенных в самых разных районах города и в пригороде, однако сам Парижский университет после этих событий прекратил свое существование.

Кроме кардинала Ришелье, среди выпускников Сорбонны много других известных имён: Фома Аквинский — один из наиболее известных теологов и философов Средневековья, Игнатий де Лойола — католический священник XV века, основатель известного ныне Ордена иезуитов, Эразм Роттердамский, Жан Кальвин, Дени Дидро, Оноре де Бальзак, Виктор Гюго, Симона де Бовуар, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Жан-Поль Сартр, Жан-Люк Годар, математик Анри Пуанкаре, Пьер Кюри, Мария Склодовская-Кюри, Папа Римский Бенедикт XVI, диктатор Камбоджи Пол Пот; медик и ученый Шарль Манту.

В Латинском квартале, кроме трёх университетов Сорбонны, занимающих несколько кварталов, находится ещё масса лицеев, колледжей, других университетов и институтов, высших школ. Это настоящий город в городе. 

В двух кварталах от Сорбонны находится Люксембургский сад с одноимённым дворцом. 

Разбить Люксембургский сад распорядилась Мария Медичи в 1611 году. Мария, коронованная по ее настоятельной просьбе за день до гибели супруга, в одночасье стала не только венценосной вдовой, но и регентшей при сыне – восьмилетнем короле Людовике XIII. Словом, полномочий хватало. 

Выросшая во Флоренции, одном из центров итальянского Возрождения, Мария и в диковатом для нее Париже стремилась к прекрасному. Когда же она стала полноправной распорядительницей государственной казны, велела не только реконструировать замок за городской чертой, но и обустроить вокруг него сад. А чтобы деревья не зачахли, приказала провести к нему акведук. Строители, вдохновляясь любимым королевой флорентийским палаццо Питти и её личными пожеланиями, за какие-то полтора десятилетия закончили дворец. Надо сказать, что появился он на месте усадьбы к тому времени давно оставившего мир герцога Пине из рода Люксембургов. Если бы имя рода герцога не перешло дворцу и саду, вряд ли сейчас хоть кто-то вспоминал о его светлости.

Люксембургский сад доныне сохранил многое из того, что было задумано и сделано еще в начале XVII века. Например, пандус с террасами вокруг большого фонтана, создающий ощущение, будто ты переходишь из одного измерения сада в другое.

Неугомонная в своих культурных и политических желаниях Мария заказала для нового дворца не кому-нибудь, а самому Питеру Паулю Рубенсу 21 полотно со сценами из своей собственной жизни и три портрета сверх того. Сейчас они хранятся в Лувре.

Но недолго наслаждалась вдовствующая королева садом и дворцом: вскоре после окончания строительства ее сын Людовик XIII, устав терпеть интриги матери, выслал ее из Парижа. Он к тому времени больше доверял другому интригану – своему премьер-министру, кардиналу Ришелье. Больше десяти лет скиталась французская королева-итальянка по европейским столицам, пока не окончила дни в одиночестве в Кёльне – в доме своего любимого живописца Рубенса, которого тогда уже два года как не было на этом свете.

До самой Великой французской революции 1789 года Люксембургский дворец оставался королевской резиденцией. В 1791-м его объявили Государственным дворцом, где тут же расположились члены Директории – это, если кто забыл историю, революционное правительство так называлось. После падения Наполеона, с 1815 года, во дворце размещалась палата пэров, а с 1879 года и по настоящее время – сенат.

Вообразите себе – прямо здесь, в парковом дворце, заседают 348 сенаторов, работу которых обеспечивают 2 тысячи сотрудников сената. И пока мы с женой гуляем по дорожкам Люксембургского сада, сенаторы, поглядывая в окна дворца на нас, решают судьбы Франции. А может быть, и мира!

В сам Люксембургский дворец нас, конечно, не пустили  – даже французским депутатам не нравится, когда им мешают работать. Гуляем по саду, любуемся мраморными статуями знаменитых французских королев: от Марго – Маргариты Наваррской (между прочим, первой жены Генриха IV, с которой он развелся по причине ее бездетности), до Марии Медичи, его второй и, как вы уже знаете, последней жены.

Рядом под каштанами прячутся скульптуры Клотильды Бургундской, Маргариты Анжуйской, Анны Австрийской; Святой Женевьевы Парижской; возлюбленной Петрарки Лауры де Нов; герцогини Орлеанской Валентины Висконти; королевы Англии Марии Анжуйской (до 1876 года вместо неё стояла статуя Жанны д’Арк) и многих других.

… Нет здесь, правда, нашей Анны Ярославны (известной во Франции как Агнесса Русская), жены короля Генриха I.

Зато есть Мария Стюарт. Она, представьте, тоже была королевой Франции, женой короля Франциска II, хотя и недолго – в 1559-1560 годах. А когда болезненный супруг ее скончался, вернулась в Шотландию. Что было дальше, вы знаете из пьесы Шиллера.

Гуляя по Люксембургскому саду, Иосиф Бродский, словно зачарованный, останавливался у статуи королевы-шотландки. И позже написал целый цикл стихотворений «Двадцать сонетов к Марии Стюарт»:

Земной свой путь пройдя до середины,

я, заявившись в Люксембургский сад,

смотрю на затвердевшие седины

мыслителей, письменников; и взад-

вперед гуляют дамы, господины…

 

И ты, Мари, не покладая рук,

стоишь в гирлянде каменных подруг –

французских королев во время оно –

безмолвно, с воробьем на голове.

Сад выглядит, как помесь Пантеона

со знаменитой «Завтрак на траве».

По странному совпадению я остановился именно возле шотландской королевы. О цикле сонетов Бродского я тогда не знал, прочитал уже позже, буквально вчера.

Мраморные скульптуры установили не сразу. Они украсили зеленый парк лишь XIX столетии. Но какая меткая фраза Иосифа Бродского: Сад выглядит, как помесь Пантеона со знаменитой «Завтрак на траве»!!! У меня было точно такое же ощущение.

Об этом мало кто знает, но в 1911-1912 годах в Люксембургском саду проходили встречи поэтессы Анны Ахматовой и малоизвестного в те времена художника Амедео Модильяни. Ещё раньше, в XVIII веке, на тенистых аллеях можно было увидеть Дени Дидро и Жана-Жака Руссо.

Несмотря на несколько масштабных реконструкций, Люксембургский сад сохранил черты итальянской легкости. Тем, кто гуляет по нему в наши дни, нетрудно представить, каким он был во времена Марии Медичи. 

Из Люксембургского сада хорошо видна и башня Монпарнас. С неё, я полагаю, Люксембургский сад тоже виден.

Еще пара шагов, и мы выходим к одному из прекраснейших фонтанов мира – фонтану Медичи, построенному для всё той же Марии Медичи все тем же архитектором Саломоном де Броссом, который реконструировал Люксембургский дворец. После огромных открытых пространств сада, предназначенных для массовых светских прогулок, эта часть сада располагает к уединению.   

Фонтан расположен в северо-восточном углу Люксембургского сада и окружен старыми платанами. Его построили в XVII веке, ещё при жизни французской королевы. Фронтальная часть фонтана представлена прудом, в водах которого обитают рыбы.

С трёх сторон фонтана Марии Медичи расставлены стулья для длительного созерцания этой красоты. Но в день нашего официального визита они были сырыми и никто из сенатской обслуги не вышел из находящегося в 10 метрах дворца и не вытер их. Пришлось релаксировать стоя. Откровенное неуважение к России. Расслабились, пора собирать казаков и снова брать Париж.

Воплощение архитектуры в стиле барокко привлекает своей красотой и необычной композицией. 

В центральной нише видим прекрасную Галатею с пастухом Атисом как раз в тот момент, когда их застиг ревнивый циклоп Полифем (работа скульптора Оттэна).

Сад окружён высокой красивой оградой. 

Меня больше интересовали скульптуры королев и я был готов сфотографироваться с каждой, но "Никон" был в руках у жены, которую в Люксембургском саду после фонтана Медичи интересовали только шишки,

магнолии

и жёлуди. Последнее, в прочим, кроме жены может заинтересовать и некоторых хрюкающих домашних животных.

Справедливости ради, эти жёлуди не с дуба, а с дерева из Китая. Гинкго - китайское название дерева, означающее «серебряный абрикос билоба». Иногда называемое живым ископаемым, это дерево является одним из древнейших представителей флоры вторичной эры. Простите, сам не знаю, что такое "вторичная эра", это мне Гугл перевёл с французского. 

Из Люксембургского сада можно еще позволить себе небольшой поход по местам боевой славы д`Артаньяна и трех мушкетеров. Согласно роману Александра Дюма, все они жили совсем рядом: Арамис – на улице Вожирар между улицами Кассет и Сервандони, Портос (и, кстати, господин де Тревиль тоже) – на улице Вьё Коломбье (rue du Vieux Colombier – Старой Голубятни), Атос – на улице Феру (Férou). А сам д`Артаньян – на улице Сервандони. Правда, Дюма со свойственным ему юмором оставил ей в своем романе старое название – Могильщиков. Но данный квест в наши планы не входил, оставили на следующий приезд, когда с казаками вернёмся.

На дальнем плане доминантой смотрится Пантеон. Именно туда мы и направимся в следующем рассказе.

P.S. Что происходит в сказке «Три поросенка» Сергея Михалкова?

Все лето три маленьких поросенка беззаботно резвились на лужайке, а когда наступила осень, они были вынуждены начать строительство домиков.

Два поросенка поленились и построили себе домики абы как. Один ленивый поросенок построил домик из соломы, второй ленивый поросенок построил домик из прутиков.

Третий поросенок оказался самым трудолюбивым и построил себе прочный дом из кирпича.

Затем появился волк, сдул домики ленивых поросят, и они были вынуждены спасаться бегством и прятаться в прочном домике своего трудолюбивого брата. Ну а после этого трудолюбивый брат еще и придумал, как прогнать волка навсегда.

Волк полез через трубу в печь, упал в котел с кипятком, ошпарился и убежал навсегда. А все трое поросят остались жить в прочном доме трудолюбивого брата.

Все в этом варианте как будто бы хорошо: лень наказана, победила дружба, единство поросят и родственные отношения.

На самом же деле в оригинальном, английском народном варианте, главный смысл этой сказки является гораздо более жестким и гораздо более полезным для подготовки подрастающего поколения к жизни в нашей современной действительности.

В оригинальном варианте три поросенка росли себе у мамы-свиньи, и вот однажды им наступила пора дальше строить свою жизнь самостоятельно.

И мать-свинья сказала им, всем трем, такое напутствие: «Whatever you do, do it the best that you can because that"s the way to get along in the world», то есть: «Все, что бы вы ни делали, делайте наилучшим образом, поскольку только так можно прожить в этом мире».

Дальше в оригинале происходит примерно то же, что и в пересказе Сергея Михалкова. Вот только волк, сдув соломенный домик и домик из прутиков, тут же съел обоих ленивых поросят.

А когда он попытался пробраться через печную трубу в дом трудолюбивого поросенка, то упал в котел с кипятком, и там окочурился. В общем, все померли...

Затем трудолюбивый поросенок явился к своей матушке-свинье, рассказал ей о случившемся, и она, не проронив ни единого слова сожаления о двух съеденных ленивых поросятах, вновь повторила практически то же самое: «The way to get along in the world is to do things as well as you can» — «Прожить в этом мире можно только в том случае, если делать все вещи наилучшим образом.»

Вдумаемся!

Дважды эта истина повторяется в оригинальной сказке!

Дважды!

Это – во-первых.

Во-вторых, в ней ленивые и не желающие «делать все вещи наилучшим образом» поросята просто погибают, а вовсе не садятся на шею трудолюбивому и находчивому брату.

В-третьих, коварство волка в этой сказке уравновешивается точно таким же коварством главного героя, которого волк хотел съесть, но в результате погиб сам. Причем из-за собственного негибкого поведения.

Ей-богу, оригинальная английская сказка намного лучше соответствует реальной жизни.

Это – без всяких шуток.

Ты должен делать все вещи наилучшим образом, иначе в реальной жизни ты просто погибнешь.

И ты имеешь полное право отвечать на коварство – коварством, вплоть до самых плачевных последствий.

Особенно если твой враг ни перед чем не желает останавливаться, чтобы уничтожить тебя. Значит, ты вполне можешь сделать так, чтобы он уничтожил себя сам – своими собственными глупостью, наглостью, недальновидностью.

Вот и получается, что оригинальная английская сказка намного более поучительна и полезна, чем пересказ Сергея Михалкова, в котором он не просто переврал, а прямо-таки извратил ее смысл. Почему он это сделал, понятно: пропаганда. Не могут же советские дети воспитываться в духе буржуазной морали: "мой дом - моя крепость", "каждый - сам кузнец своего счастья". У нас - всё общее: ты можешь жить в реквизированных домах богатеев (правда, для максимального уплотнения поделенных на клетушки), помоги товарищу, живи в лачуге, государство о тебе позаботится и лет через 40 выдаст ордер на заселение в коммуналку. Кто был ничем, тот станет всем! И клички поросят у Михалкова звучат как-то по-восточному, отсылая к возможности такой трагедии в другой стране, не у нас. В счастливой стране СССР волков нет! Такой вот посыл я получил в детстве...

Рождество в Европе. Часть 17/2. Париж на 3 часа. Старейшие церкви Парижа.

 

4.01.23. Набережная де ла Турнель, по мере приближения к сердцу Парижа - острову Сите плавно превращается в элегантные шорты в набережную де Монтебелло. Отсюда удобно наблюдать за восстановлением собора Нотр-Дам. 

Как видите, работы ведутся масштабно и это вселяет надежду, что вскоре можно будет не только наблюдать легендарный собор в полной красе, но и посетить его.

Рядом с алтарной частью собора, на территории сквера Иоанна XXIII, появились сборные панельные дома для размещения строителей.

Всего числом 2, насколько мы успели заметить. Очень быстро собираются и разбираются. Весьма удобно и комфортно, это вам не в вагончиках ютиться. И до работы близко. Оптимальная организация труда, отдыха и логистики. Только немного обидно за державу: в таком временном жилье мечтали бы жить постоянно многие мои соотечественники. Я не о расположении дома, а о комфорте.

Территория обнесена забором, чтобы пьяные гастробайтеры не рухнули с высокой набережной в Сену.

Но оставим Нотр-Дам-де Пари на десерт. Проходим мимо и углубляемся в Латинский квартал. Сегодня он - основное блюдо. Пересекаем улицу Лагранж 

и оказываемся в зелёном оазисе. Сквер Вивиани разбит в 1928 году на месте приходского кладбища эпохи Меровингов. В центре сквера находится фонтан Сен-Жюльен-ле-Повр, построенный в 1995 году. На создание его скульптурной композиции Ж. Жакло вдохновил сюжет легенды о святом Юлиане. Согласно древнему тексту во время охоты к нему в образе странника явился сатана и сообщил об измене жены. Ослеплённый яростью Юлиан возвращается домой и, увидев в спальне силуэты мужчины и женщины, убивает их. К своему отчаянию он скоро узнаёт, что это были приехавшие навестить его отец и мать. Дабы искупить свой грех, он раздал свои деньги неимущим, поселился рядом с рекой и стал помогать паломникам и всем, кто переправлялся через реку. Он давал приют путешественникам и лечил больных. Однажды к нему под видом прокажённого явился сам Иисус Христос и тогда, за помощь, оказанную больному, Юлиан добился искупления своего греха. С тех пор Юлиан Бедный ("Ле Повр" переводится "бедный") считается покровителем странников и паромщиков. Символом этого святого служил олень. 

Вокруг фонтана остатки Новогодних украшений - маленькие ёлочки, нещадно срубленные в своём еловом розовом детстве. В качестве подставки в Париже используются поленья из свежесрубленных деревьев, и не только в этом сквере. А где "зелёные", почему молчат?

В сквере до сих пор растёт самое старое дерево французской столицы. Это Робиния ложноакациевая, посаженная ботаником Ж. Робеном в 1601 году. Обхват её ствола составляет около 3,5 м. Высота старого дерева всего около 11 м, так как оно утратило верхушку своей кроны во время Первой мировой войны. Нижние могучие ветви Робинии поддерживаются специально для этого установленными бетонными тумбами. Встречал я в своей жизни деревья и потолще и постарше, к тому же "на своих ногах", без бетонных "костылей". Но всё-равно, перед таким почтенным долгожителем снимаю шляпу.

Пройдя по диагонали через сквер, мы срезаем угол и подходим ко второй, после моста Турнель, заранее намеченной точке нашего сегодняшнего маршрута - церкви Сен-Жюльен-ле Повр, одной из старейших церквей Парижа. Через дорогу от церкви замечаем старинные ворота с красивым барельефом на фронтоне. Интересен и крохотный домик слева от них. Любопытно, кто в нём живёт уже несколько веков: хоббиты или гномы?

Церковь Сен-Жюльен-ле-Повр - совершенно особая церковь. Когда-то, в 6 веке на ее месте стояла меровингская часовня, сегодняшнее здание относится к 12 веку. Когда Нотр-Дам ещё начинал строиться, эта церковь уже функционировала. Ощущение глубокой старины поддерживается фрагментами плит римской дороги у стен церкви и древним колодцем XII века (справа, обнесён решёткой). Церковь в своей основе - типично романская по внешнему облику, но с чертами готики во внутреннем убранстве. Какой-то целостности во внешнем облике церкви я не заметил, руины поздних пристроек неуклюже заслоняют часть фасада. 

Когда мы пытались войти в церковь, нас остановил мужчина средних лет, как потом выяснилось, выходец из Чехии. Сначала на французском, затем на английском, в конце на прекрасном русском он предложил билеты на вечерний концерт в церкви. Туда же зазывали афиши, обильно развешенные на церковной ограде и просто стоящие на земле, точнее на римских плитах. На фото видно, сколько их, не плит, конечно же. Заманчиво в великолепной акустике послушать музыку Сен-Санса, Шуберта, Вивальди, но не хотелось себя связывать обязательством приходить в определенное время в определенное место. Мы тогда ещё не знали, сколько до вечера освоим must see и к какому часу устанем.

Зайдя в церковь, мы ахнули. Снаружи Сен-Жюльен-ле-Повр кажется очень маленькой и приземистой, оказавшись внутри понимаешь, насколько обманчиво это внешнее впечатление. Но дело далеко не только в этом.

Снаружи церковь - романская, внутри - готика. Контраст ошеломляет и заставляет усомниться, в ту ли церковь ты зашёл. 

Но самое главное - православный иконостас, лампады и запах елея. Сразу церковь показалась уютной и родной. И это ощущение уюта и умиротворения не покидало нас не только во время пребывания в храме, но и весь оставшийся день на улицах Парижа. Вот это заряд! Но откуда здесь православный храм?! Русские эмигранты в центре Парижа?

 

Масла в огонь ностальгии по России добавили знакомые с детства православные Владимирская и Казанская иконы  Богоматери.

Объяснение присутствия икон и прочих атрибутов православной веры  нашёл немного позднее а интернете. Оказалось, что с 1889 года эта церковь принадлежит мелькитской греко-католической общине Парижа. Их вера обязывает максимально близко к исконным, Византийским образцам, проводить обряды. Православная вера  тоже ориентируется на Византийские обряды предков, эти веры - две единоутробные сестры, дочери одной матери, отсюда и сходство интерьеров. А ведь когда-то христианская религия была вообще единой…

Интересный факт: мелькиты  даже богослужения проводят на греческом языке, тут они в приближении к оригиналу православных таки переплюнули.

Деревянный резной иконостас создан дамасским мастером в 17 веке, очень красивый. 

Продолжительное время с XIII в. аббатство было одним из центров интеллектуальной жизни Парижа, в которой активное участие принимали студенты факультета богословия и искусств недавно открывшегося Парижского университета. Под сводами церкви Сен-Жульен-ле-Повр встречались студенты и лекторы, среди известных людей стоит отметить поэта Франсуа Вийона и писателя Франсуа Рабле, Абеляра и де Шампо. С церковной кафедры вёл проповеди Фома Аквинский. Таким образом, со временем церковь приобретает особое значение (прежде всего для студентов) и становится одним из центров университетской жизни, богословских споров и диалектики. Рабле, к слову, увековечил в своих романах пародийные описания трудов, которые приводили студента к докторской степени. В религиозной жизни храма деятельное участие принимал Фома Аквинский, а на мессах присутствовал бывавший в Париже Данте Алигъери. 

Студенческим штудиям в храме пришел конец после того как в 1524 году они, недовольные итогами выборов ректора университета, учинили в церкви сокрушительный погром. Руины мы видели слева от входа...  

Шутка насчёт руин. Но в каждой шутке есть доля правды. Дело в том, что после погрома церковь лет 20 была в запустении и по этой причине В середине XVI века её частично перестроили и отдали в распоряжение близлежащей больнице и богадельне. Именно тогда аляповатыми пристройками, руины которых мы видели, испортили фасад церкви, а перестроенная церковь, утратив свой интеллектуальный блеск, стала местом утешения больных и обездоленных. Но потом выгнали и их. Великая Французская революция нанесла сокрушительный удар по старинной церкви. Все богослужения были прекращены, а под её крышей разместился соляной склад.   Возвращение храма верующим греко-католического вероисповедания состоялось только в 1889 году, когда она была передана мелькитской общине Парижа.  

Но история не любит однозначности. Поэты и прозаики со студентами привели церковь в запустение в начале XVI века, благодаря им же она и возродилась в начале века ХХ. 

Мелькиты с 1889 года не сильно преуспели в деле восстановления церкви и в начале ХХ века она продолжала находиться в плачевном состоянии. 

Благоприятный поворот в истории храма связан с неожиданным интересом к нему со стороны дадаистов, избравших прилегающий к нему сквер своим любимым местом встреч. Среди руин аббатства и запущенного садика у стен храма А. Бретон, П. Элюар, Л. Арагон, Ф. Пикабиа проводили свои шокирующие обывателей творческие вечера. В 1924 году комиссар Старого Парижа на заседании муниципалитета потребовал привести в порядок сквер около церкви Сен-Жульен-ле-Повр и обратить больше внимание на безусловно заслуживающий этого памятник истории и культуры. Вот тогда уродливые пристройки к церкви снесли, окружив её фасад живописными руинами, а церковь отремонтировали.

Традиционно обращаем внимание на Рождественские и Новогодние украшения. Неплохо подготовились.

Новогодняя тема продолжается на улице. Бросаем прощальный взгляд на церковь Сен-Жульен-ле-Повр и в кадр попадают нарядные ёлочки. 

До следующей достопримечательности на нашем пути - церкви Сен-Северен всего пол-квартала пройти, 100 метров, но даже на таком коротком пути встречаем интересные домики. И как эти изящные магазинчики освежают соседние здания, прикрывая их безликие глухие торцы! Без них было бы ощущение, что я в Питере.

Подходим к церкви Сен-Северен с алтарной стороны. Отсюда можно хорошо рассмотреть пинакли и контрфорсы, свойственные готической архитектуре. А также соотношение длины и ширины собора, которое не в пользу длины, что готике не свойственно.

Горгульи - тоже признак готики. К сожалению, близлежащие здания очень плотно жмутся к собору, что значительно ограничивает угол съёмки. Во время съёмки я чуть не выдавил спиной окно дома на противоположной стороне улицы Сен-Севрен и всё-равно получилось снять только детали.

С главного входа съёмка всего фасада тоже затруднена, получается только сбоку. Зато отсюда видна общая концепция здания и ещё не заходя в церковь становится понятно, что перед нами - образец "пламенеющей" поздней готики. Отличия пламенеющей готики прежде всего в деталях. Как ни странно, церковь не стремится вверх, как другие продолговатые, утончённые готические храмы. Сен-Северин — это довольно приземистое строение, позднеготический стиль которого проявляется в плавных, гармоничных линиях и «языках пламени», которые видны в некоторых орнаментах, 

а также в полурозетке над главным порталом. Полурозетка  украшена лепестками, напоминающими языки пламени.  

В путеводителях церковь Сен-Северен названа самой старой церковью Парижа. Но у меня есть серьёзные сомнения на этот счёт. Давайте разбираться. История достопримечательности восходит к VI веку, когда на этом месте стояла хижина отшельника святого Северина. Дела, которыми он прославился, не относятся к чему-то сверхчеловеческому, напротив, это был подвиг духа. Под влиянием смиренной и благочестивой жизни отшельника Хлодоальд, внук короля Хлодвига I, выбрал путь служения христианскому Богу и стал монахом. Позднее Хлодоальда признали святым и в православии, и в католицизме. Таким образом, имя Северина попало в анналы истории, а на месте его хижины благодарные верующие воздвигли молельню. В середине X века норманны её разрушили.

 В XI веке здесь появилась капелла в романском стиле. Париж рос, появился Университет и Латинский квартал, и прихожанам стало не хватать места для молитвы. Церковь должна была не только выполнять своё непосредственное назначение, но и стать культурным центром квартала, где можно было бы проводить заседания Генеральной ассамблеи университета.

Поэтому в XIII веке на месте романской часовни начали строительство готического храма с широкими окнами и витражами, который по совместительству стал местом заседания Генеральной ассамблеи университета. Пожар в 1448 году, во время Столетней войны, сильно повредил церковь. После Столетней войны церковь увеличивают в два раза, а в XVI и XVII веках продолжают расширять и она принимает современный, пятинефный вид. Кроме того, тогда же добавлены хоры и капеллы. Причем спонсором строительства мраморных хоров стала Великая Мадемуазель, кузина Людовика XIV. 

 Таким образом, Сен-Северен в современном виде была построена в 15-17 веках. Для сравнения: находящаяся в 100 метрах отсюда церковь Сен-Жульен-ле-Повр относится к 12 веку, то есть построена на 300-500 лет раньше. Даже Нотр-Дам-де-Пари старше Сен-Северена, он строился с 1163 по 1345 гг. Но если брать за основание XIII век (ведь не всё сгорело в Столетнюю войну) и не учитывать кардинальные изменения 15-17 веков,  то Нотр-Дам эта церковь обойдёт, а Сен-Жульен-ле-Повр всё-равно малость постарше будет. 

Так что сказки насчёт самой старой церкви Парижа уберите из путеводителей. Туристы сами разберутся, стоит посмотреть эту церковь без прибавления возраста или нет. 

Я считаю, что стоит. Во-первых, церковь Сен-Северен - ярчайший представитель стиля "пламенеющей" готики, мы её ещё рассмотрим изнутри. 

Во-вторых, колокольня и западные порталы сохранились с XIII века. И колокол на колокольне Сен-Северин - самый старый колокол Парижа, известно, что он отлит в 1412 году.

Забавная деталь: вход на колокольню из собора - по мосткам, проложенным по контрфорсу, нигде такого не видел. Похоже, к элементам готики примешались элементы модернизации от звонаря.

В третьих, вокруг церкви немало преданий и суеверий. Когда-то сюда приходили путешественники перед отъездом из Парижа. Если обойти вокруг витой колонны храма, то путешествие будет удачным. Для этого же надо было приложить подкову к барельефу Святого Мартина Турского, покровителя путешественников, который расположен на портале у другого входа в церковь. Особо ретивые прижигали раскаленным ключом от храма копыта своих лошадей.

Ещё одна легенда связана со статуей Святого Антуана, молитвенное обращение к святому будто бы помогает найти утерянные вещи. Для меня, например, это актуально: постоянно что-то теряю. 

Кстати, пока мы у главного портала собора, дам ещё информацию: в 1837 году главный портал церкви был заменен. С острова Сите перенесли и собрали заново фасад церкви Сен-Пьер-о-Беф.

Заходим в собор и ... Вот она, «пламенеющая готика»: стрельчатые окна, ребристые своды, знаменитый «пальмовый лес» за алтарем, состоящий из 10 колонн в виде витых пальмовых стволов, увенчанных раскидистыми ветвями.

В боковых нефах, кстати, тоже "лес".

На следующем фото лес из готических колонн прореживают экземпляры романского стиля (в центре снимка). Их всего несколько на весь храм, что указывает на их прежнюю принадлежность к маленькой романской часовне 11 века. Но это ни чуть не поколебало мою убеждённость в датировании храма 13 веком. Многие христианские храмы были построены из материалов, оставшихся от разрушенных языческих римских храмов, но их же не датируют римской эпохой. Если ты построил новый дом и при этом использовал крепкие двери от старого дома, дом не перестал быть от этого новым. 

В четвёртых, церковь уникальна тем, что здесь проходили средневековые конкурсы, только не красоты, а добродетели! Пять самых скромных, милых и усердных в молитвах юных девиц прихода получали награду, а их антиподы, выставлялись в клетках на всеобщее обозрение. О времена, о нравы! И все это, кстати, под звуки органа. Известно, что он был в церкви уже с 1521 года. Сейчас в церкви Сан-Северин можно увидеть орган 1745 года постройки, его авторы шведский плотник Francois Dupre и скульптор J. Francois Pichon.

Мы сначала не поняли, почему исповедальня отгорожена бордюром (кстати, тоже французское слово), да ещё и с предупреждением "Не снимать!" Присмотревшись, догадались, что на стенах - фрески со сценами "Страшного суда 13 века. А старинной исповедальней просто закрыли пустоту белой стены, на которой фрагменты фрески не сохранились.

В Сен-Северен сохранились замечательные витражи эпохи Средневековья, это в-пятых. На трёх пролетах второго этажа расположены витражи, созданные в конце XIV века и иллюстрирующие жизнь апостолов. На следующих пролётах витражи относятся к XV веку и изображают эпизоды и подвижничество мучеников. Неф и апсида украшены витражами XIX века, но в апсиде на втором уровне также есть и XV век — витражи с темой Христа, Богородицы, святых и апостолов.

Некоторые ценители приходят сюда посмотреть витражи XIX века авторства Эмиля Хирша (Emile Hirsch, 1832-1904). 

Традиционно осматриваем Рождественский уголок, на этот раз на фоне фресок 13 века.

Напоследок заглядываем во двор собора, закрытый для мирян. Двор оказался неожиданно большим, с крытыми галереями для уединённых прогулок.

Продолжение следует.